В отечественной историографии проблемам, связанным с военной цензурой периода Первой мировой войны до настоящего времени не уделялось должного внимания. Вместе с тем в Государственном архиве Курской области имеется ряд документов, свидетельствующий о том, что в Курской губернии – в одной из немногих в Российской империи – была введена военная цензура в годы Первой мировой войны.
  Временное положение о военной цензуре» было утверждено Николаем II уже на следующий день после начала войны. Согласно ему главнокомандующему или командующему отдельной армией разрешалось в случае необходимости для успеха ведения войны запрещать собственной властью в подчиненной им местности выпуск периодических изданий. Вместе с «Временным положением» был введен «Перечень сведений, касающийся внешней безопасности России или ее Вооруженных Сил и сооружений, предназначенных для военной обороны страны, сообщение коих в речах или докладах, произносимых в публичных собраниях, воспрещалось», включавший 18 запретительных пунктов, а позже еще более полный «Перечень», состоявший из 25 пунктов. 31 июля 1915 г. вышел последний за годы войны «Перечень», состоявший из 30 пунктов.
  Под строгим цензурным надзором оказалась в первую очередь печать. Так, в статье 31 прямо указывалось на то, что контроль над периодической печатью вверялся военным цензорам, получившим право «не допускать к опубликованию путем печати всякого рода сведений ...которые могут, по мнению цензора, оказаться вредными для военных интересов государства». «Временное положение о военной цензуре» учитывало опыт «чрезвычайной охраны».
  По нему военная цензура устанавливалась в «полном объеме» в местах военных действий и «частично» – вне их. 20 июля 1914 г. по распоряжению начальника генерального штаба в Петрограде была учреждена военно-цензурная комиссия, хотя здесь, как в городе, находившемся на театре военных действий, уже существовала военная цензура. В марте 1915 г. военная цензура была введена и в Москве, несмотря на то что вторая столица не находилась в прифронтовых условиях. Военная цензура быстро становится всеобъемлющей, включая в себя и политическую цензуру. В секретном письме от 14 декабря 1915 г. на имя начальника Генштаба председатель Совета министров И.Л. Горемыкин подчеркивал: «Военная цензура, просматривая предназначенный к выпуску в свет газетный материал, должна оценивать последний не с одной лишь узко военной точки зрения, а и с общеполитической»{1}.
  В соответствии со ст. 6 этого положения «военная цензура устанавливается в полном объеме или частичная». Военная цензура имела своей целью: «пресекать оглашение в какой бы то ни было форме военной тайны; не допускать проникновения в армию и из армии в тыл сведений, которые могли бы неблагоприятно повлиять на ход дела как на театре войны, так и внутри государства; способствовать нашим органам контрразведки в обнаружении преступных, в смысле шпионства или пропаганды, лиц в составе армии и населения»{2}.
  Восемнадцатого апреля 1916 г. приказом Главнокомандующего армиям Юго-Западного фронта №644 в Курской губернии военная цензура устанавливалась в полном объеме. Проанализировав количество изданий и состояние печатного дела в Курской губернии, Штаб округа признал, что вполне достаточно назначение одного военного цензора в г. Курске. В остальных же местностях губернии «наблюдение за произведениями печати» должно вестись соответствующими местными представителями власти, однако «без особого за то вознаграждения». В мае военным цензором курский губернатор А.К. Багговут назначил начальника Курского губернского жандармского управления полковника А.И. Мрочкевича{3}. Цензурное управление в г. Курске расположилось в доме №71 по 1ой Сергиевской улице.
  Уже в мае 1916 г. помощниками военного цензора по цензорским обязанностям по предложению полковника А.И. Мрочкевича были назначены подполковник Подгоричан-Петрович (по Белгородскому, Тимскому, Корочанскому, Грайворонскому и Обоянскому уездам) и ротмистр Нестеровский (по остальным 10 уездам){4}. Тогда же началась активная работа с заинтересованными лицами. Для ознакомления с Временным положением о военной цензуре 26 мая была назначена встреча военного цензора с содержателями типографий, литографий и печатных станков, а 27 мая для беседы были приглашены все хозяева, имеющие книжную торговлю или газетные киоски.
  Ежедневно в Курскую губернию поступало около 50 тысяч отправлений, в связи с чем было принято решение «...для их осмотра учредить в городах Курске и Белгороде цензорское бюро, с вольнонаемными служащими... а так же добавить к настоящему штату почтовых служащих не менее как по 2 чиновника в каждый из вышеупомянутых городов»{5}. Уже 2 июня 1916 г. цензорами при Курской конторе были назначены чиновники второго разряда этой конторы Надежда Лайминг и Владимир Безкороваев{6}.
  Одним из главных направлений работы военных цензоров являлось цензурирование периодических изданий. Согласно временному Положению о военной цензуре в печать не допускались статьи о народных волнениях, о положении пленных в России, любые сведения о Григории Распутине, о заседаниях Государственной думы, о распоряжениях главнокомандующих фронтами и ряд других. Некоторые материалы поступали в печать в ограниченном виде. Например, о конференции союзников в Петрограде в январе 1917 г. разрешалось печатать лишь то, что сообщит министр иностранных дел или Генеральный штаб. А вот о торговой делегации из Италии, прибывшей в Петроград в то же время, дозволялось «писать без ограничений». Просмотру подвергались все печатные издания, где разбирались политические вопросы или что-либо, касающееся войны. Вся остальная беллетристика подлежала цензуре в общем порядке{7}.
  Поскольку периодические издания представляли собой не полное оконченное произведение одного автора, а сборный материал, часть его могла и не относиться к ведению военной цензуры. Однако некоторые статьи должны были рассматриваться военной цензурой, что и вызывало необходимость просмотра всех изданий. Военный цензор, давший разрешение на напечатание того или иного номера повременного издания, был ответственен лишь за часть материала, входящую в круг его ведения. За оставшуюся часть несли ответственность редактор и другие лица, наблюдающие за печатью.
  Но, проверяя политические материалы, военные цензоры зачастую расходились во мнении относительно их допустимости, «в зависимости от взглядов или степени опытности каждого из них». Поэтому 2 февраля 1916 г. циркуляр начальника Штаба округа обязал губернаторов «установить единообразие в мероприятиях военной цензуры по отношению к политическим произведениям». Губернатор обязан был также при обнаружении упущения со стороны военного цензора одновременно с уведомлением его об этом направить сообщение в Штаб округа и «приводить соображения, по которым этот материал не должен был подлежать оглашению»{8}. Работа военного цензора осложнялась тем, что редакторы периодических изданий пытались поместить хоть какие-нибудь, не всегда достоверные, сведения о событиях на театре военных действий. В феврале 1916 г. в связи с циркуляром Начальника Штаба Киевского военного округа губернатор объявил корреспондентам и редакторам, что телеграммы, «трактующие о военных действиях, предположениях, стоянке и передвижении наших войск и о противнике, ни в коем случае пропущены не будут». Но, в силу необходимости освещения для широкой общественности этих событий, уже в апреле некоторым корреспондентам было разрешено пребывание в районе армий Юго-Западного фронта. Это вовсе не означало, что для таких репортажей отсутствовала предварительная цензура. В секретном распоряжении начальника штаба Киевского военного округа военным цензорам указывалось: «Телеграммы, отправляемые ими [корреспондентами], просматриваются и разрешаются к передаче военной цензурой штабов армий Юго-Западного фронта, в удостоверении чего имеют пометку «Д.Ц.» (допущено цензурой)»{9}. И лишь телеграммы, имеющие эту пометку, могли быть отправлены по назначению.
  На основании особого постановления Главного начальника Киевского военного округа от 12 апреля 1916 г. в Курской губернии запрещалась розничная продажа газет и других периодических изданий, издаваемых вне театра военных действий. В Курске запрещалось торговать газетами, издававшимися в Москве. Заметим, что в то время в Курск поступали следующие издания: «Русское слово» (4000 экз.), «Русские ведомости» (600 экз.), «Раннее утро» (300 экз.), «Утро России» (300 экз.). Но это решение возмутило продавцов периодических изданий. Они обратились к полковнику А.И. Мрочкевичу с просьбой о разрешении их продажи при условии предварительного одобрения цензором, а он, в свою очередь, обратился с этой просьбой в Штаб округа, который вскоре отменил апрельское постановление. По особому разрешению начальника Штаба с августа 1916 г. в округе была разрешена продажа газеты «Унзерь-Лебень», издающейся в г. Одессе на еврейском языке. Такое разрешение требовалось для всех газет, издававшихся вне театра военных действий. Но распространение на театре военных действий неповременных изданий, выходящих «вне означенного театра» по-прежнему запрещалось под страхом наказания, предусмотренного ст.76 Временного положения о военной цензуре{10}.
  Введение военной цензуры устанавливало и особое положение типографий. Они не имели права приступать к печатанию изданий без предварительного просмотра и разрешения военного цензора. На таких произведениях делалась надпись «ДОЗВОЛЕНО ВОЕННОЙ ЦЕНЗУРОЙ»{11}. Это требование не распространялось лишь на бланки, меню, чисто цифровые и т.п. материалы. Без предварительной цензуры могли демонстрироваться кинематографические снимки, ленты которых были снабжены цензурным разрешением{12}.
  Но уже к концу 1914 г. военно-цензурная комиссия при Штабе Киевского военного округа обратила внимание губернаторов на тот факт, что не все содержатели типографий исполняют данное требование, ссылаясь на отсутствие в Курске военного цензора. В связи с этим последовали разъяснения, что все издания (периодические и непериодические), а также рисунки, эстамы и т.п., касающиеся текущей войны и смежных с ней вопросов, необходимо предоставлять на предварительный просмотр военным цензорам, где они назначены, а в остальных местах – в военно-цензурные отделения при Штабе Киевского военного округа. Периодические издания требовалось предоставлять в последней корректуре, а непериодические – в том виде, в котором они были получены от автора или издателя, то есть в рукописях. Уже изданные, эти произведения поступали в двух экземплярах в Киевский Временный комитет по делам печати с пометкой содержателя типографии, что они во всем соответствуют разрешенным оригиналам. И лишь только после этого издание выпускалось в свет. Ежедневные периодические издания выходили в свет после предоставления экземпляра в цензуру.
  В обязанности военного цензора входило и наблюдение за книжной торговлей. Просмотру подвергались все книги, вновь поступившие в магазины и книжные лавки Курска. В это время пользовались особой популярностью книги о войне и политической обстановке в мире, например, часто встречались названия «Война и культура», «Чего ждет Россия от войны», «Немецкое шпионство» и «Немецкие зверства» А.С. Резанова и др. Но количество экземпляров поступающих в продажу книг было очень небольшим. Так, в книжный киоск при станции Курск Московско-Курской железной дороги в июле 1916 г. было доставлено всего семь изданий, в магазин приемников Переплитенко – тридцать три экземпляра{13}.
  В обязанности военной цензуры входило также наблюдение за предприятиями, производящими и продающими принадлежности тиснения, особенно различного рода клейма и печати, поскольку они в обязательном порядке должны были присутствовать на документах как гарантия их подлинности. Штаб Киевского военного округа был чрезвычайно обеспокоен полученной информацией о том, что в некоторых городах округа практиковался упрощенный способ изготовления казенных гербовых печатей, что «упрощало возможность фабрикации подложных документов». Начальник Штаба округа поставил этот факт на вид губернаторам{14}. 10 августа 1916 г. курский губернатор обратился к уездным исправникам с тем, чтобы они объявили под расписку содержателям заведений, производящих и продающих произведения тиснения, новое правило. Отныне печати, клейма и штемпели для присутственных мест и должностных лиц могли производиться не иначе, как по призыву мастера в присутственное место или к должностному лицу, для которого они изготавливались. Это правило распространялось и на общественные учреждения. За нарушение такого порядка мастер до конца войны мог быть выслан с театра военных действий, а его мастерская подлежала закрытию.
  Проверке военной цензурой по Положению 1914 г. подлежали все конспекты и тексты речей и докладов о мире перед разрешением их к публичному прочтению. Но с апреля 1916 г. и до конца войны был введен новый порядок цензурования. Поводом к этому послужила публичная лекция профессора П. Виноградова «Мечты о мире», прочитанная им в Петрограде 21 марта 1916 г. Она ничем не противоречила официальной точке зрения, но, по мнению Министерства внутренних дел, тема эта «вряд ли может быть признана подходящей для политического момента». Тем более публичные лекции – сильное средство воздействия на массовое сознание. С этого момента лекции о мире разрешались лишь после предварительного согласия Министерства внутренних дел{15}. Ранее выступление могло быть разрешено по предварительному согласованию его темы военным цензором со Штабом округа или местным губернатором. До принятия этого постановления курским губернатором были разрешены к прочтению публичные лекции на следующие темы: «Германский милитаризм как угроза христианской культуре», «Италия и ее участие в войне», «Из-за чего мы воюем», «Великая европейская война и роль в ней Англии»{16}. Правда, все они носили благотворительный характер.
  Вплоть до февраля 1917 г. штат служащих военной цензуры расширялся. Прежде чем принять желающих на должность в военно-цензурном ведомстве, тщательно проверяли их политическую благонадежность, степень знания иностранных языков и образовательный уровень. Нередко на должности военных цензоров при курской почтово-телеграфной конторе принимали женщин. Так, в январе 1917 г. в циркулярном предписании Штаба округа отмечалось, что желательно, чтобы это были вдовы офицеров или их жены и другие родственники. Однако непременным условием являлось знание ими французского, немецкого или польского языков.
  После Февральской революции, 5 марта 1917 г., полковнику А.И. Мрочкевичу пришлось оставить должность, а вместо него военным цензором курский комиссар назначил военного врача Авенира Михайловича Языкова{17}.
  Таким образом, ведение в России военной цензуры в 1914 г. было продиктовано необходимостью защиты государственной тайны и общественного спокойствия в условиях войны. В список сведений, подпадающих под цензурный запрет, вошли сведения, связанные с безопасностью страны и охраной общественного спокойствия в военное время. Новые цензурные ограничения коснулись, прежде всего, публикации различного рода изображений и производства фотографических работ, что являлось огромным шагом вперед, так как большая часть разведывательной информации получалась именно из газет, в частности публикаций подобного рода. К деятельности военной цензуры был привлечен широкий круг лиц. Это не только военный цензор, но и уездные исправники, чины полиции, жандармы, почтово-телеграфные служащие. Со временем штат военно-цензурных служащих расширялся. По нашему мнению, эти меры были предприняты с целью «надзора» за политической благонадежностью населения приграничной губернии. Они наглядно показывали, что функции цензуры — контроль, охрана, санкция, регламентация в начале ХХ в., как и в ХIХ в., остались неизменными.


{1} Жирков Г.В. История цензуры в России ХIХ–ХХ вв.: учеб. пособие. М., 2001. С.190.
{2} Государственный архив Калужской области (ГА КО). Ф.1642. Оп.1. Д.746. Л.4.
{3} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8976. Л.21.
{4} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8976. Л.1.
{5} ГА КО. Ф.1642. Оп.1. Д.746. Л.2.
{6} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8976. Л.41.
{7} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8975. Л.9.
{8} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8975. Л.14.
{9} ГА КО. Ф.1642. Оп.1. Д.746. Л.7.
{10} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8975. Л.80.
{11} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.9140. Л.15.
{12} ГА КО. Ф.1642. Оп.1. Д.746. Л.24, 30-31.
{13} ГА КО. Ф.1642. Оп.1. Д.746. Л.37, 49, 74, 87.
{14} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8749. Л.38.
{15} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8932. Л.11–13.
{16} ГА КО. Ф.1. Оп.1. Д.8933. Л.48-60.
{17} ГА КО. Ф.1642. Оп.1. Д.746. Л.171-174.