Средняя Азия и особенно Афганистан на рубеже XIX-XX вв. являлись ареной острого англо-русского соперничества. Вскоре к этим районам значительный интерес (особенно в связи со строительством Багдадской железной дороги) стала проявлять и Германская империя. Германская дипломатия рассчитывала использовать англо-русские противоречия по азиатским вопросам в собственных целях и планомерно «готовить почву» для возможного в будущем прорыва в Центральную и Среднюю Азию. Германские империалисты стремились «мирным путем» утвердиться в Азии, для чего активизировали деятельность своей агентурной сети в регионе, используя также и силы своих союзников.
  Подобные методы предполагали экономическое проникновение, строительство железных дорог, фабрик, телеграфных станций, основание немецких банков, активную торговлю (в том числе и с применением оружия), прогерманскую агитацию в среде местных жителей и пр. Использовались также различные путешествия германских ученых по Средней Азии с «научными» целями, поездки и коммерческая деятельность немецких предпринимателей, купцов, торговых агентов, связанные не только с внедрением капитала, но с активной пропагандой панисламистских идей среди мусульман Среднего Востока. Германские специалисты вели военно-инструкторскую деятельность, в Афганистан накануне и в годы первой мировой войны поставлялось оружие. Немецкая дипломатия старалась избегать осложнений в отношениях с Англией или Россией. Разведывательные службы Германии и ее союзников (Турции, Австро-Венгрии) особенно активизировали свою деятельность на Среднем Востоке в начале XX века.
  Архивные материалы свидетельствуют, что в 1903-1905 годах в Средней Азии германские ученые-востоковеды (археологи и этнологи) А. Грюнведель, А. фон Лекок, Р. Каруц, Порт и Бартус вели научные исследования региона. Посол Германии при Министерстве иностранных дел успешно ходатайствовал в российском министерстве о проезде по Оренбург-Ташкентской железной дороге{1}. В конце 1906 г. Туркестанский край (местность между Адризаком и Ходжентом) посетили «для наблюдения полного солнечного затмения» германские астрономы Шорр, Швассман, Графф и Бейерман. Германский посол Шен в Санкт-Петербурге добился беспошлинный проезда через русские таможни без досмотра, при этом они везли с собой, помимо астрономических приборов, ружья, револьверы и патроны{2}. Возможно все вышеперечисленные лица являлись немецкими шпионами. Во всяком случае германский посол вряд ли бы столь усердно добивался разрешения на их проезд и провоз ими оружия, не преследуя определенной политической цели. По-видимому астрономы Шорр, Швассман и другие ученые наблюдали не только солнечное затмение,
[147]
но и изучали расположение воинских частей, собирая информацию разведывательного характера и изучая политическую ситуацию в Средней Азии. Эти ученые, обладая знанием восточных языков, вполне могли сочетать научную деятельность в Туркестане с пропагандой и агитацией в среде местного населения, тем более, что многие из них являлись убежденными пангерманистами, как, например, профессор Берлинского университета Д. Шефер, прославлявший в своих работах колониальные успехи Германии{3}.
  В ряде случаев немецких ученых сопровождали офицеры. Так, весной 1909 г. вместе с геологом К. Вейхе в Ташкент прибыл капитан германской армии барон Отто фон Дюнгерн. Несмотря на некоторое противодействие российских властей, им удалось добиться официального разрешения военного министра А.Ф. Редигера на поездку в Среднюю Азию{4}.
  Заслуживают внимания сведения о местопребывании и деятельности германских предпринимателей, купцов, торговых агентов в Средней Азии в начале XX века. B августе 1905 г. Военное министерство России разрешило беспрепятственный проезд через Закаспийский край, Бухару, Туркестан и пребывание там для закупки и вывоза сырья агентам торгового дома «Стукен и Ко» германским подданным А.А. Гербсту и Л.В. Зборовскому{5}. Через четыре года им вновь было разрешено посетить Туркестанский край с торговыми целями, и после этого они неоднократно наведывались туда же в 1912-1914 годах.
  Начиная с 1906 г. в Асхабаде, Мерве, Чарджоу прочно обосновался и весьма успешно действовал «торговец-универсал» К. Гоффман, владевший несколькими торговыми заведениями в Хорасане. Как следует из секретной телеграммы, отправленной из ведомства туркестанского генерал-губернатора 15 декабря 1912 г., К. Гоффман вел тайную торговлю оружием и, имея свой собственный магазин в Мерве, нелегально продавал порох туркменам, попутно занимаясь антироссийской агитацией и распространяя граммофонные пластинки с соответствующими песнями и маршами. В декабре того же года он был оштрафован начальником Закаспийской области на 300 рублей в общей сумме, а в апреле 1914 г. выслан из области постановлением министра внутренних дел России, как неблагонадежный иностранец, изобличенный в тайной торговле и сбыте оружия{6}.
  Во время первой мировой войны, был замечен в тесной связи с немецкими военнопленными в г. Перовске и ведении шпионажа в пользу Германии купец К.Э. Нейман. В 1915 г., судя по данным русской агентуры, в г. Верном Семиреченской области шпионской деятельностью в интересах Германии занимался некий А.Х. Эрмиш, заведовавший складом компании «Зингер», который часто выезжал в китайскую Кульджу (на территории Синьцзяна, или Восточного (Китайского) Туркестана), где проживали несколько германских подданных. Однажды при досмотре его багажа была задержана посылка с печеньем, в которой были обнаружены секретные записи на немецком языке. Посылка направлялась из Германии через Россию в китайскую Кульджу{7}. В связи с этим следует отметить, что известная немецкая фирма «Зингер», торговавшая швейными машинами, служащим которой был Эрмиш, активно занималась шпионажем. По данным русской военной контрразведки, каждый агент компании «Зингер» должен был хорошо изучить обслуживаемую им местность и несколько раз в год предоставлять подробные описания населенных пунктов, включая мелкие выселки, с точным указанием числа дворов и жителей. Не случайно многие российские губернаторы накануне первой мировой войны получили указание усилить наблюдение за агентами торговых компаний и фирм{8}.
  В начале XX в. германская разведка попыталась использовать для проникновения в Русский Туркестан представителей евангелическо-лютеранской церкви. Активно использовались услуги так называемого «Трактатного общества», создававшего в России адвентистские общины из числа «русских» немцев. В 1909 г. в Русский Туркестан явился известный проповедник этого общества О. Дик, который полулегальными методами создал адвентистские общины в Ташкенте и Самарканде. Эти общины были немногочисленными и состояли исключительно из немцев. Вполне естественно туркестанская полиция проявила повышенный интерес к деятельности этих общин. Поэтому в 1911 г. ташкентская община адвентистов, предводительствуемая пресвитером Эбелем, связанным с германскими спецслужбами, полностью перешла на нелегальное положение, а сам Эбель успел скрыться. Под неусыпным наблюдением Туркестанского районного охранного отделения находилась Самаркандская община. Германские спецслужбы активно работали с крупной туркестанской религиозной общиной немцев-меннонитов, причем небезуспешную. Газета «Новое время» 12 сентября 1903 г. сообщала, что «в Сыр-Дарьинской области имеется несколько немецких поселков, заселенных меннонитами, не признающими военной службы. Они родом из Дюссельдорфа, держатся совершенно обособленно и относятся презрительно ко
[148]
всему окружающему»{9}. Среди туркестанских меннонитов работали супруги Бон и Тильман, а также авантюристка А. Мон. В результате деятельности немецких разведчиков в общине перед началом первой мировой войны в крае резко возросли прогерманские настроения, а во время антирусского восстания 1916 г. в Туркестане община меннонитов открыто помогала мусульманским повстанцам оружием и провиантом{10}.
  Под различными предлогами германо-турецкие агенты, офицеры осуществляли поставку немецко-австрийского оружия, разжигали паиисламистские настроения в Афганистане, Туркестане и других районах. 15 сентября 1900 г. туркестанский генерал-губернатор С.М. Духовской доносил военному министру А.Н. Куропаткину в Главный штаб, что «Средняя Азия, будучи одним из мировых очагов мусульманства, ныне наэлектризовывается извне током панисламизма»{11}.
  Германия еще в конце XIX в. стремилась к активному сближению с Османской империей. В 1898 г. германский император Вильгельм II заявлял, что его государство является другом и защитником 300 миллионов мусульман, почитающих турецкого султана как своего халифа, В исламском мире на рубеже XIX—XX вв. сложилось и достаточно долго сохранялось дружественное отношение к немцам{12}. Германские империалисты разработали с турецкими правящими кругами план создания «мусульманской империи» под эгидой Германии и султанской Турции. Накануне, и особенно во время первой мировой войны, они приложили все усилия к тому, чтобы вовлечь Иран, Афганистан и Среднюю Азию в «священную войну» турецкого султана, и тем самым сковать часть военных сил Англии и царской России. 8 июля 1908 г. туркестанский генерал-губернатор Н.И. Гродеков сообщал в Главный штаб, что «пребывание турецко-подданных мусульман в наших пределах является крайне нежелательным... и их деятельность идет совершенно в разрез с видами и намерениями русской власти в Туркестанском крае, так как в среде подобных лиц... скрываются различные шпионы и фанатические проповедники идей воинствующего ислама». Свою информацию Гродеков подкреплял ссылкой на перехваченное письмо флигель-адъютанта турецкого султана Исмаила Хакки-бея, которое направлялось германской почтой из Константинополя в Старый Маргелан (Туркестан) господину Абдул Расулбаю Абдуррахман-оглу; оно содержало призыв к панисламистскому восстанию под знаменем пророка против власти русского правительства в крае. Подобные призывы, отпечатанные на листовках турецкого и немецкого происхождения, обнаруживались и в наиболее крупных городах Афганистана в сентябре 1909 годах{13}.
  Судя по данным русской разведки, Германия участвовала в провозе оружия в Афганистан. За один октябрь 1909 г. туда было доставлено около 17 000 немецких винтовок{14}. Первая попытка экономического внедрения в Афганистан была предпринята Германией еще в 1901 г., когда фирма Круппа выполнила крупный заказ на артиллерию для афганского эмира Абдуррахман-хана (1880-1901 гг.). Зимой 1903 г. из Эссена в Кабул было отправлено 12 скорострельных горных орудий, 18 полевых пушек и 2 гаубицы с достаточным комплектом снарядов. Кроме того, по тому же маршруту отправлялись в большом количестве отлитые в Германии болванки, из которых по присланным образцам можно было изготовлять на месте скорострельные горные орудия{15}. Поставка орудий и снарядов немцами в Афганистан вызывала крайнее недовольство Лондона и с англо-индийской стороны было решено прибегнуть к контрдействиям. В ноябре 1904 г. при загадочных обстоятельствах погиб некий Флейшер, специалист завода Круппа, которому поручалось заведывание артиллерийским арсеналом и мастерскими в Кабуле{16}. После этого англичане приложили все усилия к тому, чтобы заставить афганского эмира Хабибуллу-хана (1901-1919 гг.) отказаться от ввоза оружия из Германии, тем более, что в 1907 г. по англо-русскому соглашению Афганистан был отнесен к сфере исключительно английского влияния. Учитывая это обстоятельство, Германия значительно ослабила в последующие годы свои попытки проникнуть в Афганистан, но полностью от них не отказалась; просто германские разведывательные службы несколько изменили тактику и направление экспансии, хотя их методы остались прежними.
  Особенно энергично германская агентура занималась в это время контрабандой оружия на территорию Русского Туркестана. Так, летом 1910 г. в Асхабаде был арестован германский подданный В. Гоффман по делу туркестанской бандитской организации, провозившей контрабандным путем оружие и огнестрельные припасы{17}. Гоффман после этого содержался долгое время под усиленной стражей (возможно, он имел самое непосредственное отношение к уже упомянутому германскому «торговцу-универсалу» К. Гоффману, также действовавшему в Асхабаде примерно тогда же и тоже занимавшемуся тайной торговлей оружием). Германский Генеральный штаб, а точнее его отдел, возглавлявший агентурную службу, организовывал также и секретные заграничные командировки немецких офицеров под различными предлогами,
[149]
например, для изучения языка, в отпуск, на маневры, к родственникам, лечиться, в качестве туриста и т.д. Военное руководство Германии в те годы к такого рода командировкам относилось весьма заинтересованно. Подбор офицеров проводился тщательно, да и сами командировки совершались по определенному плану. Так, например, в 1909 г. русская контрразведка установила, что командированный в Россию и Китай лейтенант 2-го Саксонского гренадерского полка Э. Баринг под предлогом охоты в Туркестане и Сибири занимался тщательным изучением русских границ с Персией и Монголией. Он вместе с еще одним германским подданным В. Штецнером, который, кстати, не имел соответствующего на то разрешения российских властей, посетил среднеазиатские города Асхабад, Мерв, Бухару, Самарканд, Ташкент, а также Оренбург, Омск, Красноярск и Иркутск{18}.
  Можно отметить и другие случаи пребывания немецких офицеров в русских среднеазиатских владениях в предвоенные годы. Судя по сообщению Азиатского отдела Главного штаба, направленному в Первый департамент МИД России, в конце мая 1909 г. капитану германской армии барону О. фон Дюнгерну в сопровождении егеря Нешивова и геолога К. Вейхе было разрешено проехать в Китай транзитом через Оренбург, Ташкент, Андижан и Верный{19}. В середине лета 1913 г. Среднюю Азию посетили военные атташе Германии при миссии в Тегеране капитан Ф. Клейн и лейтенант барон Фризен-Мильтич. Они проехали через Красноводск, Мерв, Бухару, Самарканд и Ташкент{20}.
  Возросшая роль Германии в Кабуле в годы первой мировой войны и накануне ее была связана с интенсивной деятельностью турецких офицеров в качестве военных инструкторов афганских войск (это происходило с 1907 г. с неофициального согласия эмира), распространением там пантюркистских и панисламистских идей и возобновившимися, как уже отмечалось, поставками немецкого оружия. Кроме того, перед началом войны, судя по секретным сообщениям русского политического агента в Новой Бухаре Сомова от 11/24 апреля 1912 г., «с согласия эмира в Кабуле и Джелалабаде шел усиленный сбор денег в пользу турок и раздавалось оружие»{21}. Почти все преподаватели кабульского офицерского училища в то время были турки, что также усиливало влияние Германии.
  План военных действий турецкой армии в начавшейся вскоре войне был разработан Энвер-пашой совместно с германским Генеральным штабом. Он включал в себя захват всего Закавказья, северного Ирана, Закаспийской области и Средней Азии, а также предусматривал вовлечение в войну Ирана, Афганистана и северо-западных провинций Индии. Чуть позже, уже в 1915 г., как следует из многочисленных донесений штабс-капитана Канатова в штаб Туркестанского военного округа, «в Афганистан, помимо специальной миссии (имеется в виду миссия Нидермайера-Хентига), проникли тайно турецко-немецкие агенты-агитаторы, имеющие своей целью подготовить всеми возможными средствами население и армию Афганистана к активному выступлению против России и Англии... Главными средствами агитации в их руках являются золото, деньги, оружие и газеты. Ввезенные ружья продаются очень дешево (за 15 рупий одно ружье) афганцам, а на деньги агитаторы вербуют добровольцев (за 40 рупий в месяц)». Тот же Канатов в другом своем донесении от 27 августа 1915 г. отмечал, что «образцы распространяемого в Афганистане оружия – преимущественно германские и австрийские»{22}. К этому же следует добавить, что в Коканде в том же 1915 г. шпионажем в пользу Германии вместе с немцем Винтергальтером активно занимался австрийский подданный Б.А. Культ, а в управлении Бухарской дороги чертежные работы выполняли военнопленные австрийские офицеры, что было чревато определенным риском для русских войск, использующих эту дорогу в военное время{23}.   Деятельность германо-турецкой агентуры в Афганистане и Туркестанском крае была особенно интенсивной в годы мировой войны. Летом 1915 г. Афганистан посетила специальная военно-дипломатическая миссия Германии, в составе которой, кроме немецких агентов, были также турецкие, австрийские офицеры и индийские националисты – Махендра Пратап, Мухаммад Баракатулла и другие, рассчитывавшие с помощью немцев освободить Индию от британского владычества. Возглавлял миссию капитан германского Генерального штаба О. Нидермайер, а дипломатическое руководство было возложено на капитана О. фон Хентига. Оба были профессиональными немецкими разведчиками и работали на Среднем Востоке уже несколько лет. Перед ними были поставлены следующие задачи: любыми средствами вовлечь Афганистан в войну против Англии и царской России, прибегнув в случае необходимости даже к государственному перевороту, активизировать борьбу афганских племен на границе с Индией, координировать действия германо-турецкой агентуры в Средней и Центральной Азии, а также более подробно изучить район предполагаемых военных
[150]
действий{24}. Миссия имела полномочия немецкого правительства и рейхстага на заключение военного и торгового соглашений с Афганистаном и везла письма кайзера и турецкого султана к афганскому эмиру. При переходе ирано-афганской границы несколько человек из этой миссии вместе с подлинной перепиской и значительной частью багажа были задержаны русским казачьим отрядом из Хорасана{25}. Тем не менее, основная часть миссии благополучно добралась до Кабула, где ей был оказан теплый прием, и в конце ноября 1915 г. был подписан проект германо-афганского соглашения, согласно которому Афганистан должен был вступить в войну против России и Англии, а немцы обязывались обучить и возглавить афганские войска. Шифрованный текст этого соглашения в декабре того же года был доставлен капитаном В. Пашеном в Тегеран, а оттуда отправлен в Германию. Руководство Генеральным штабом афганской армии взял на себя Нидермайер, пехотой — капитан Шрейнер, артиллерией — лейтенант Фойгт. Инструктором по саперному делу был назначен лейтенант Руланд. Бежавшему из Русского Туркестана австрийскому офицеру Э. Рыбичке руководители миссии предложили обучать афганских солдат и офицеров топографии и военной разведке.
  При этом эмир Хабибулла давал немцам весьма неопределенные ответы, просил прислать из Германии еще 100 тысяч винтовок и 200 орудий со всем необходимым техническим материалом, а англичан в то же время заверял в своих дружественных чувствах к Великобритании. С одной стороны, он опасался блокады и оккупации своей страны англо-русскими войсками, а с другой, сомневался в победе держав Тройственного союза в мировой войне. Хабибулла хотел быть готовым к любым изменениям в международной обстановке.
  Из-за такой двойственной позиции афганского эмира миссия Нидермайера-Хентига не добилась нужных результатов и основная часть немецких агентов покинула Кабул 22 мая 1916 года. Но Германия не собиралась отказываться от попыток сохранить свое влияние и утвердиться в Средней и Центральной Азии. Перед оставшимися в Афганистане германо-турецкими агентами была поставлена задача подготовить восстания в Туркестанском крае и в полосе «независимых» племен Индии{26}. О том, насколько успешно они поработали в этом направлении, можно заключить из переписки IV политического отдела Министерства иностранных дел с Азиатской частью Главного штаба. Из этой переписки следует, что летом 1916 г. находящиеся в пределах Восточного Туркестана дунганские (мусульманские) войска были вполне готовы к мятежу благодаря воздействию германо-турецкой пропаганды{27}.
  Антирусское мусульманское восстание в Туркестане действительно произошло в том же году. Кроме того, часть германской миссии под руководством фон Хентига из Афганистана через Гиндукуш и Памир в середине июля 1916 г. тайно проникла в Восточный Туркестан и посетила Кашгар, где наладила тесную связь со шведской миссией{28}. Этот факт подтверждается также отрывком из письма российского генерального консула в Кашгаре от 18 июля 1916 г., адресованного туркестанскому генерал-губернатору: «деятельность шведских миссионеров в Кашгарии отнюдь не соответствует нашим здесь интересам... Установлен факт оказания со стороны шведских миссионеров содействия немецким офицерам (при пересылке их корреспонденции), бежавшим из Персии в Афганистан и прибывшим ныне оттуда в пределы Кашгарии»{29}. После этого миссия фон Хентига проследовала через весь Китай и транзитом через Японию и США и благополучно вернулась в Берлин 9 июня 1917 г., совершив, таким образом, двухлетнее кругосветное путешествие и представив немецкому военному руководству подробнейший отчет о положении и настроениях в Афганистане и Туркестане.
  Деятельность агентов Германии в Средней Азии продолжалась и в 1917 году. Так, судя по сообщениям чиновника для пограничных сношений в Закаспийской области, «среди паломников, направляющихся через Асхабад в Мешед, встречается много подозрительных лиц... и даже германских шпионов», а в августе 1917 г. «из Гюмюштепа в Тегеран выехал некий Авганказы просить германцев принять [Закаспийскую] область и прогнать русских»{30}. Весьма характерно и то, что в 1918 г. германское правительство рассчитывало в случае победы в мировой войне сохранить в своих руках доступ к Средней и Центральной Азии и не отдавать его туркам даже в условиях союзнических отношений с ними{31}.
Сведения о пребывании и деятельности германо-турецких агентов в Афганистане и Туркестанском крае содержатся среди архивных документов и материалов военного времени. Они свидетельствуют, что Германия имела длительный и устойчивый интерес к Центральной и Средней Азии и планировала в случае победы в мировой войне установить германский протекторат в этом стратегически важном и экономически выгодном регионе.
[151]


{1} Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф.400, оп.1, д.3315, л.21-22.
{2} Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф.147, оп.485, д.1724, л.3, 23.
{3} См. подробнее: Шефер Д. История колоний. СПб. 1913.
{4} РГВИА, ф.400, оп.1, д.3754, л.252, 358, 359.
{5} Там же, д.3315, л.59.
{6} АВПРИ, ф. 147, оп. 485, д. 2156, л. 4-5, 12 и об., 19.
{7} Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф.102, оп. 245, д.167, ч.84, л.161, 120.
{8} РГВИА, ф.2000, оп.15/с, д.474, л.1.
{9} Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф.1385, оп.1, д.679, л.128.
{10} Литвинов П.П. Неисламские религии Средней Азии (вторая половина XIX — начало XX вв.). Елец, 1996, с.83.
{11} РГВИА, ф.400, оп.1, д.2689, л.4.
{12} Becker C.H. Deutschland und der Islam. Stuttgart-B. 1914, s.19.
{13} РГВИА, ф.400, оп.1, д.3725, л.5, 6, 14; д.3757, л.129.
{14} Там же, л.174.
{15} Снесарев А.Е. Афганистан. М. 1921, с.179-180.
{16} Гамильтон А. Афганистан. СПб. 1908, с.208-209.
{17} АВПРИ, ф.147, оп.485, д.1920, л.3.
{18} РГВИА, ф.400, оп.1, д.3754, л.13, 247.
{19} Там же, л.290, 358.
{20} АВПРИ, ф.147, оп.485, д.2630, л.7.
{21} Российский государственный исторический архив (РГИА). ф.560, оп.28, д.455, л.5.
{22} РГВИА, ф.1396, оп.2, д.1892, л.69об., 49об.
{23} ГА РФ, ф.102, оп.245, д.20, ч.84б, л.61, 69.
{24} Hentig W.O. von. Meine Diplomatenfahrt ins verschlossene Land. Wien. 1918, s.69, 71.
{25} АВПРИ, ф.133, оп.470, д.145, л.3.
{26} РГВИА, ф.400, оп. 1, д.4457, л.24.
{27} Там же, д.4412, л.14.
{28} Hentig W.O. von. Op.cit, p.178.
{29} РГВИА, ф.400, оп.1, д.4529, л.275.
{30} АВПРИ, ф.133, оп.470, д.145, л.64, 105.
{31} Fischer F.R. Griff an der Weltmacht. Düsseldorf. 1962, s.733.
[152]