Первая мировая война оказалась невиданной по своим масштабам и размаху. Враждующие коалиции выставили на поля сражений многомиллионные армии, оснащенные многочисленным и разнообразным оружием и военной техникой. Вооруженная борьба развернулась на огромных пространствах и велась не только на суше и на море, но и в воздухе; военные действия не ограничивались линиями фронтальных соприкосновений, а охватывали ближайший тыл противоборствующих сторон.
  Война показала возросшую зависимость вооруженной борьбы, военного искусства от экономики и политики, от работы тыла, наглядно продемонстрировала несоответствие многих предвоенных взглядов на ее характер, способы и формы ведения борьбы, поставив командование армий всех без исключения воюющих государств перед необходимостью решения новых, внезапно возникших проблем.
  Прежде всего не оправдались расчеты генеральных штабов, в том числе и российского, на то, что война будет непродолжительной и победы в ней можно достичь путем проведения одной быстротечной кампании, одним-двумя решительными «генеральными сражениями», использовав для этого лишь отмобилизованные кадровые армии и накопленные в мирное время материально-технические средства. Война, как известно, продолжалась более четырех лет, а победить в ней удалось лишь в результате проведения ряда военных кампаний, в каждой из которых вооруженные силы сторон проводили по нескольку операций со стратегическими целями. По сути дела, кампании в годы этой войны стали представлять собой совокупность того или иного числа одновременных и последовательных по фронту (а в маневренный период и по глубине) операций различного вида и масштаба, проводившихся на значительной территории и связанных единством цели, а в ряде случаев и замысла. Возросшие возможности средств огневого поражения и связанные с этим тяжелые потери войск; серьезные недостатки в организации операций, прежде всего управления и взаимодействия, а в позиционный период мощная оборона противника и отсутствие средств для одновременного ее подавления на всю глубину, недостаток обученных стратегических резервов и малая их подвижность приводили к
[125]
тому, что стратегические цели в большинстве операций и кампаний не достигались. «Стратегия сокрушения», с которой вступили в войну обе враждующие коалиции, сменилась «стратегией измора», посредством которой Антанта в конце концов вынудила капитулировать государства Тройственного союза.
  Опыт войны показал, что увеличившийся по сравнению с прошлыми войнами размах военных действий и их затяжной характер значительно усложнили задачи стратегии. Боевая практика показала, что стратегическое планирование в предвоенный период не может ограничиваться только разработкой мероприятий, связанных с подготовкой к войне вооруженных сил, их отмобилизацией, сосредоточением и развертыванием, ведением первых операций. Помимо этого теперь требовался тщательный предварительный расчет экономических возможностей страны, мобилизации всего народного хозяйства на военные нужды. Актуальными в ходе войны стали также такие проблемы, как составление планов кампаний и операций со стратегическими целями, согласование их с союзниками, руководство военными действиями, в которых одновременно участвовало несколько фронтов. Возникла также проблема организации и осуществления взаимодействия между стратегическими группировками, действовавшими на различных театрах военных действий (стратегических направлениях), а также координации усилий сухопутных войск и ВМФ, и др.
  Война 1914-1918 гг. была коалиционной, и успех ее ведения во многом зависел от согласованных действий союзников. И хотя такой характер будущей войны был очевидным для руководства вооруженных сил всех государств - потенциальных противников, ни одно из них не имело сколько-нибудь значимых теоретических разработок основ коалиционной стратегии. Противоречия между союзниками, каждый из которых преследовал в войне свои цели и старался достичь их за счет других, зачастую приводили к тому, что основные усилия (прежде всего, Антанты) сосредоточивались не там, где они могли бы привести к наилучшим результатам в борьбе с общим врагом, а там, где это было выгодно наиболее влиятельным участникам коалиции. Осознав пагубность разобщенных действий, руководство стран Антанты делало немало, чтобы выработать общесоюзническую стратегию. В 1914-1915 гг. единых планов ведения операций на всех театрах не составлялось и согласованности в действиях армий не было. В 1916-1917 гг. на межсоюзнических конференциях такие планы удавалось принимать, но на практике они осуществлялись далеко не полностью. Верность принципам коалиционной стратегии продемонстрировала в кампаниях 1914, 1915 и 1916 гг. лишь Россия,
[126]
армейские соединения которой своевременно, причем часто в ущерб интересам страны (что наиболее характерно для кампании 1914 г.), приходили на помощь войскам союзников - Франции и Англии. Последние, однако, не стремились выполнять свой союзнический долг, стараясь переложить основную тяжесть ведения войны на Русскую армию.
  По-новому поставила Первая мировая война и проблему, связанную со стратегическими резервами. Недооценка их роли и значения, причиной чего был расчет на кратковременность войны, дорого обошлась практически всем ее участникам, пагубно сказавшись на реализации планов не только отдельных операций и кампаний, но и войны в целом. Выяснилось, что без планомерной подготовки, накопления, а главное, рационального использования стратегических резервов успешное ведение войны (тем более длительной) невозможно. Такие резервы создавались в различных странах по-разному и вводились в сражения в основном с целью развития наступления, а в обороне - для отражения ударов противника, имевших целью прорыв фронта. Однако наиболее характерным для Первой мировой войны являлся ввод дополнительных сил в операции для последовательного «прогрызания» обороны, что приводило к огромным потерям и даже уничтожению резервов. Перед военно-политическим руководством воюющих государств остро встала проблема качества стратегических резервов. Это было связано с тем, что кадровые армии были практически уничтожены уже в первой военной кампании и все последующие велись армиями, состоящими в основном из призванных по мобилизации. Проявилась прямая зависимость успешного решения проблемы пополнения многомиллионных армий от наличия достаточного количества подготовленного запаса.
  Развертывание военных действий на фронтах протяженностью в несколько сотен километров и на значительном удалении от Верховного главнокомандования (ВГ), использование на каждом театре военных действий (ТВД) нескольких армейских объединений, насчитывавших десятки дивизий, выдвинули проблему организации управления этими силами. Наиболее удачным ее решением было создание (с целью приблизить руководство к войскам) промежуточного звена управления между Верховным главнокомандованием и армиями в виде фронтовых главнокомандований. Впервые это было сделано в российской армии, причем еще до начала военных действий, когда были созданы два фронта – Северо-Западный (две армии) и Юго-Западный (четыре армии). Затем, уже в ходе войны, в 1914-начале 1915 г., позаимствовав русский опыт, к управлению по принципу «ставка – группа армий (фронт) - армия» перешли немцы, французы и англичане.
[127]
  Оправдало себя и создание на время войны, в частности в России, Ставки Верховного главнокомандующего. Характерно, что первоначально ее функции сводились лишь к стратегическому планированию и оперативному руководству действующими вооруженными силами. Однако в дальнейшем Ставке пришлось взять на себя решение и других задач, связанных с ведением войны, в том числе и военно-экономического характера. Постепенно она сосредоточила в своих руках руководство всеми видами снабжения войск, а также эвакуацией, авиационным, воздухоплавательным делом и т.д. И тем не менее власть Ставки ВГ в течение всей войны ограничивалась лишь пределами театра военных действий, специального же государственного органа, который бы осуществлял согласование усилий фронта и тыла в интересах вооруженной борьбы на всем пространстве империи, создано не было. В силу этого достичь единства военного, экономического, а тем более политического руководства не удалось. В последующем этот негативный опыт ведения Первой мировой войны был, как известно, в полной мере учтен советским руководством.
  Фронт в годы Первой мировой войны представлял собой стратегическую инстанцию и был призван самостоятельно решать поставленные ему задачи на ТВД или стратегическом направлении. Армия, а к середине войны только на Восточно-Европейском ТВД их насчитывалось у России 13, являлась основным, говоря современным языком, оперативным объединением (по терминологии тех лет – соединением), включавшим в себя все существовавшие в то время рода оружия. Она действовала в первом эшелоне фронта, как правило, на одном операционном направлении. Важным фактором повышения оперативности управления войсками армий стало применение технических средств связи (телеграфа, телефона, радио, самолетов).
  Основными видами стратегических действий в годы мировой войны 1914-1918 гг. являлись стратегическая оборона и стратегическое наступление, решающую роль в ведении которых играли сухопутные войска. Их действия поддерживались авиацией, а на приморских направлениях и силами флота. Стратегическое наступление в 1914-начале 1915 г. приобретало иногда характер контрнаступления. Стратегическая оборона носила в начале войны пассивный, выжидательный характер и была рассчитана на выигрыш времени, но в последующем ее цели и содержание изменились. Она стала применяться для удержания стратегически важных рубежей (районов), отражения наступления превосходящих сил противника и нанесения ему поражения. В кампании 1915 г. вооруженные силы России в целом успешно осуществили стратегическое отступление, сорвав замысел германского
[128]
командования окружить русские армии на левом берегу Вислы.
  В ходе Первой мировой войны операция как совокупность согласованных по цели, месту и времени боев, сражений и маневров, или, иными словами, как совокупность тактических и стратегических действий, проводимых по единому замыслу и под единым руководством в интересах решения определенной оперативной (по современной терминологии) или стратегической задачи, окончательно завоевала свое место и признание в общей системе вооруженной борьбы. При этом фронтовая операция, осуществлявшаяся обычно со стратегическими целями, переживала этап становления и не получила полного развития, оставаясь до конца войны по существу лишь простой суммой операций армий. Фронтовое командование в этот период не располагало еще необходимыми средствами для непосредственного влияния на ход военных действий в армейских полосах: имевшиеся во фронте резервы при вводе их в сражение, как правило, передавались в подчинение командующих армиями. Между армиями в целях сохранения свободы маневра оставлялись значительные интервалы (в маневренный период войны). Поэтому они в ходе наступления действовали вне жесткой зависимости между собой, имели открытые фланги, и командующие вынуждены были сами заботиться об их обеспечении. Взаимодействие соединений и родов войск также заканчивалось в основном в армейском звене, равно как и организация обеспечивающих действий (разведка, маскировка и т.д.). В этих условиях армейская операция обретала большую самостоятельность и известную обособленность, особенно в начале войны, когда военные действия носили маневренный характер.
  В целом можно сказать, что к концу войны армейские операции практически уже окончательно сложились как форма военных действий оперативного масштаба, приобрели довольно четкие границы, имели свои цели и задачи, характерные черты и показатели. Их анализ, а также анализ операций фронтов (их за время войны на Восточно-Европейском и Кавказском ТВД русские войска провели свыше 25) позволили советским военным теоретикам выделить во второй половине 1920-х годов вопросы теории и практики подготовки и ведения операций в самостоятельный раздел военного искусства - оперативное искусство.
  Первая мировая война началась с маневренных действий, которые характеризовались стремлением противоборствующих сторон вести наступление в широких полосах и на большую глубину. Основной формой оперативного маневра являлись охваты и обходы открытых флангов противника, которые по замыслу должны были привести к его окружению. Идея действий против
[129]
флангов, идея охватывающего маневра (двустороннего или одностороннего) были господствующими. В большинстве случаев из-за недостаточного количества выделяемых сил, низких темпов продвижения и слабости управления задуманные маневры на флангах не получали развития, и войска вынуждены были применять фронтальные формы наступления: они всем своим фронтом просто отбрасывали от себя противника, что приводило к тому, что практически все операции армий этого периода войны выливались во встречные столкновения (1-й армии Северо-Западного фронта у Гумбиннена, 4-й и 5-й армий Юго-Западного фронта соответственно под Красником и у Томашова и т.д.).
  С установлением сплошных фронтов война приняла позиционный характер, вследствие чего наступательные операции получили совершенно иные содержание и размах. Не стало открытых флангов, и единственной формой маневра был фронтальный удар. Теперь достижение успеха в наступательной операции связывалось с предварительным прорывом укрепленного фронта, что привело к сокращению полос наступления фронтов и армий, росту продолжительности операций, изменению способов действий.
  Наступательные операции с прорывом укрепленной обороны противника проводились чаще всего в масштабе фронта. Первоначально считалось, что прорыв может быть успешно осуществлен путем сильного удара на одном узком участке фронта шириной 8-10 км, затем на относительно широком участке – до 80 км. Однако к концу войны уже отчетливо определилась другая тенденция: осуществление прорыва на широком участке фронта одновременно на нескольких направлениях, из которых одно -главное. Впервые такой способ прорыва был применен войсками русского Юго-Западного фронта под командованием генерала от кавалерии А.А. Брусилова в июне 1916 г. Войска фронта перешли в наступление на полосе 470 км (впоследствии полоса наступления фронта расширилась до 550 км, глубина продвижения составила 80-120 км). В этой полосе было нанесено 4 армейских (главный удар на правом крыле фронта нанесла 8-я армия генерал-лейтенанта A.M. Каледина) и 9 корпусных ударов, в результате чего противник оказался скован на широком фронте, дезориентирован, лишен возможности свободно маневрировать резервами и снимать силы с соседних участков.
  В годы Первой мировой войны в целом удалось решить проблему преодоления тактической зоны обороны. Но ее прорыв, как показал опыт, был только первым, хотя и важнейшим, этапом операции. Достижение же решительных целей требовало незамедлительного развития тактического успеха в оперативный.
[130]
  Но эта проблема так и не была решена, несмотря на сосредоточение на направлениях ударов значительного количества артиллерии, изменение ее качественных характеристик, массированное применение нового ударного средства - танков (что было характерно лишь для Западного фронта), а также частично и авиации, попытки использовать для развития успеха кавалерийские соединения. Основными причинами этого явились все еще недостаточно высокие боевые возможности объединений (соединений), ограниченность военного мышления, отставание военной теории. Танки и самолеты, ввиду их небольшого количества и технического несовершенства, не могли еще существенно изменить боевой потенциал и способы действий войск. К тому же их оперативные возможности в интересах успешного развития наступления военной теорией раскрыты и использованы не были.
  За годы войны был накоплен также значительный опыт подготовки и ведения оборонительных операций. Развитие обороны шло от очаговой (опорных пунктов, находящихся между собой в огневой связи) к траншейной, к созданию укрепленных фронтов из нескольких эшелонированных позиций (полос или зон) со все большим насыщением их различными инженерными сооружениями и огневыми средствами. Оборона развивалась в глубину, позволяя оказывать противнику последовательное сопротивление на оборудованных рубежах, производить контратаки и наносить контрудары. К концу войны оборона объединений включала передовую зону (предполье), боевую – глубиной 6-8 км и тыловую зоны (в 10-12 км от боевой зоны) и стала, по существу, непреодолимой для противника. Крупные изменения в ходе войны произошли и в области тактики, бой приобрел характер общевойскового.
  Существенно видоизменился боевой порядок пехотных частей и подразделений в наступлении. Уже в кампании 1914 г. с тем, чтобы увеличить силу удара и в то же время уменьшить потери от огня противника, вместо густой цепи (интервалы между бойцами не превышали двух шагов) стали применять волны цепей, причем интервалы между солдатами, идущими в атаку в каждой из них, были увеличены до 50-75 шагов. Значительно большую роль в обеспечении успеха наступления начали в этот период играть пулеметы, минометы, огнеметы, количество которых в войсках возросло, а также орудия сопровождения. В боевом порядке появились специальные штурмовые группы и отряды.
  В последующем, в кампаниях 1916 и 1917 гг., по мере насыщения войск все большим числом группового оружия (станковыми пулеметами, минометами, пушками), был постепенно совершен переход от тактики стрелковых цепей к так называемой
[131]
групповой тактике. Суть основанного на ней нового боевого порядка, соответственно названного групповым, заключалась в том, что пехота стала вести боевые действия не цепями, а небольшими (1-2 отделения) группами, каждая из которых концентрировалась вокруг тяжелых пулеметов, орудий сопровождения и т.д., а в западноевропейских армиях (английской, французской) и вокруг танков. Эти группы развертывались в цепь только при атаке огневых точек или узлов сопротивления противника. Усиление огневой мощи пехоты позволило создавать в таком боевом порядке ударные и сковывающие группы, причем первым назначались для атаки более узкие участки и придавалось большее количество огневых средств. Боевой порядок подразделений, частей и соединений все чаще стал эшелонироваться в глубину (наиболее распространенное – двухэшелонное построение).
  Групповой боевой порядок обладал лучшей маневренностью, позволял, в зависимости от обстановки, подавлять или обходить опорные пункты и огневые точки противника. Он также давал возможность отдельным тактическим группам проявлять больше инициативы и самостоятельности при решении боевых задач, вести наступление в более высоком темпе, уменьшая потери.
  К концу Первой мировой войны пехотная дивизия обычно наступала на фронте 2,5-3 км, полк – на участке в 500-600 м. В отдельных случаях ширина полосы наступления могла быть и меньшей.
  В годы войны был получен первый опыт организации взаимодействия родов войск при прорыве обороны противника. С этой целью стали проводиться рекогносцировки, отрабатываться планирующие и другие документы, в основном графические. Центром организации и согласования усилий войск в бою стал общевойсковой штаб.
  Атаке, как правило, предшествовала артподготовка, которая начиналась ночью без пристрелки. Стрельба велась по заранее подготовленным данным. Задачей артиллерии было подавить, а при достаточном количестве боеприпасов и уничтожить обороняющиеся войска противника, его огневые средства в первой линии, а частично и во второй. С началом атаки пехоты артиллерия обычно сопровождала ее огневым валом, который стал основным методом поддержки пехоты на глубину 3-4 км. Для прикрытия наземных войск и огневого поражения объектов противника все более широко стала использоваться авиация.
  Получила развитие в годы Первой мировой войны и тактика оборонительного боя. Вначале войска применяли очаговую оборону, представляющую собой одну линию групповых стрелковых окопов или отдельных опорных пунктов. В ее основе лежала
[132]
лишь система огня стрелкового оружия. Такая оборона была лишена необходимой устойчивости. Позже появились вторая и третья линии окопов, а к концу 1914 г. стала создаваться вторая позиция, построенная аналогично первой. Она предназначалась для размещения дивизионных резервов.
  В 1915 г. каждая позиция состояла не из линий отдельных окопов, а из двух-трех сплошных траншей, соединенных ходами сообщения. Между позициями размещалась артиллерия. Начиная с 1916 г. глубина обороны в силу появления третьей позиции еще более увеличилась и стала составлять 7-9 км. Полосы обороны дивизий сузились с 10-12 км (в 1914 г.) до 8-10 км. Полки первого эшелона обороняли первую позицию. На второй позиции размещались полки второго эшелона дивизий, а на третьей – корпусные резервы (вторые эшелоны). Командиры соединений стали смелее и чаще переходить от равномерного распределения сил по фронту к их концентрации на наиболее уязвимых направлениях и участках возможного наступления противника.
  К концу войны оборона стала многополосной и глубокой. Основу системы огня составляли пулеметы, создавалась также зона огня войсковой артиллерии (от батальонной до корпусной). В борьбе с авиацией противника зародилась и получила развитие войсковая противовоздушная оборона.
  Таким образом, боевая практика Первой мировой войны подвергла серьезнейшей проверке существовавшие до нее теоретические положения во всех без исключения сферах военного дела. Она послужила мощным толчком для дальнейшего развития военной науки, в том числе и теории военного искусства. С обобщения и анализа богатейшего опыта этой войны фактически начался новый этап в исследовании военно-научных проблем, который продолжался вплоть до оснащения вооруженных сил ведущих держав мира новейшими техническими средствами борьбы.
[133]