Российская военная мысль после Первой мировой войны, свершившихся в ее ходе двух революций 1917 г. и последовавшей за ними Гражданской войны разделилась на два не связанных друг с другом потока – советский и зарубежный. Это произошло в результате разделения сформировавшихся еще до войны военных теоретиков и историков, а также нового поколения ученых, вставших на путь военной науки и публицистики в период военных и революционных событий.
  Независимо от того, в каком потоке оказались российские военные мыслители, они вынуждены были рассматривать Первую мировую войну через призму событий двух революций и Гражданской войны, своего отношения к ним. Это было время жесткого политического и идеологического противоборства внутри государства и на международной арене. Влияние политических и идеологических факторов ощущалось везде: в зарубежье это проявлялось в обстановке стран пребывания русских эмигрантов и внутри российских диаспор; в стране Советов – в диктате государственной коммунистической идеологии, в тенденции ужесточения или смягчения политического и идеологического воздействия на людей.
  Несмотря на то что обстановка для объективного научного исследования Первой мировой войны в 1920-1930-е годы была неблагоприятна, лучшие представители отечественной военной мысли сумели подняться над обстановкой и дать подлинно научный материал об этой войне. Благодаря их трудам мы сегодня располагаем очень ценной информацией о той войне, позволяющей устранять неточности, уточнять трактовки войны в целом и многих ее конкретных событий.
  Оценить вклад отечественной военно-исторической мысли в изучение Первой мировой войны очень сложно. Далеко еще не полно использовано творчество даже выдающихся отечественных теоретиков и историков. Рассмотрим этот вопрос на примере творчества четырех крупных русских военных мыслителей, двое из которых - Н.Н. Головин и А.К. Байов принадлежат к зарубежному потоку отечественной военной мысли, двое других — А.Е. Снесарев и А.А. Свечин — к советскому.
[58]
  Все четверо являются военными профессионалами, прошедшими школу Императорской Николаевской академии Генерального штаба. Еще до Первой мировой войны все четверо стали известными в России и за ее рубежами авторами трудов по военной теории и военной истории. Наконец, все четверо активно участвовали в Первой мировой войне на ответственных штабных и командных должностях, так что их исследования, суждения и оценки этой войны являются авторитетными с многих позиций, прежде всего с позиций научной подготовки и опыта личного участия.
  Николай Николаевич Головин (1875-1944) офицерскую службу начал после окончания Пажеского корпуса в 1894 г. В 1900 г. окончил Академию Генерального штаба, в 1908-1913 гг. он профессор этой академии. В Первую мировую войну был командиром полка, генерал-квартирмейстером штаба армии, начальником штаба армии и начальником штаба фронта. В Гражданскую войну воевал на стороне «белых». В 1920-1944 гг. являлся идейным руководителем военно-научной деятельности в среде русской военной эмиграции. Опубликовал более 30 книг и около 100 статей, лекций и докладов. Большое место в его трудах занимает проблематика Первой мировой войны. Так, в 1931 г. Н.Н. Головин написал монографию «Русская армия в мировой войне», которая принесла ему широкую известность во многих странах. Написана она была на английском языке. В 1969 г. эта работа переиздана у нас в стране в серии «Военные мемуары» и признана одним из лучших исследований по истории Первой мировой войны.
  В 1939 г. Н.Н. Головин издает в Париже на русском языке в двух томах свое исследование «Военные усилия России в мировой войне», а в 1940 г. - «Из истории кампании 1914 года на Русском фронте. Дни перелома Галицийской битвы: 1-3 сентября нов. стиля 1914 года».
  Труды Н.Н. Головина по Первой мировой войне отличаются высоким качеством психологического и социологического анализа военных событий. Именно по этим аспектам анализа войны он являлся наиболее авторитетным исследователем. При этом он считал, что его работу «можно уподобить тропам, которые намечаются первыми путешественниками в неведомых странах. Тем, кто придет в эту новую область, придется расширить эти тропы, обратив их во вторые пути, или же использовать их для проведения новых путей в направлении, оказавшемся ближе к истинному».
  Н.Н. Головин рассматривал свое исследование Первой мировой войны как часть своей работы по созданию труда под названием
[59]
«Социология войны». На этот труд он возлагал большие надежды, поскольку считал, что предпринимаемые народами меры «для предотвращения возможности новой войны значительно выигрывают в своей действительности от подобного изучения самой войны как явления социальной жизни. Лечение всякой болезни становится на верный путь лишь после того, как хорошо изучена природа самой болезни. А война есть социальная болезнь»{1}.
  Но новая, Вторая мировая, война уже грозно надвигалась на Европу и другие континенты. Ее уже нельзя было остановить доводами разума.
  Алексей Константинович Байов (1871-1935) учился в кадетском корпусе, затем закончил археологический институт, а после него Константиновское военное училище. Офицерскую службу начал в егерском полку. В 1899 г. закончил Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба, затем три года служил по Генеральному штабу в Виленском военном округе. С 1902 г. он снова в академии, вначале два года в качестве заведующего обучающимися слушателями, а с 1904 г. на должности управляющего делами академии.
  До Первой мировой войны А.К. Байов написал большое количество работ по военной истории России и истории военного искусства, продолжая дело выдающегося русского военного историка Д.Ф. Масловского.
  С начала Первой мировой войны генерал-майор Байов был назначен генералом для поручений при командующем 8-й армии генерале Брусилове, потом начальником штаба 24-го корпуса и начальником штаба армии. Был награжден многими орденами, ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. После революции присягу Временному правительству он не принял, но оставался в армии до ее полного развала, исполняя должности начальника штаба пехотной дивизии, командира армейского корпуса. После Октябрьской революции эмигрировал в Ревель (Таллин), там проживал до 1935 г. В этом же году он и умер. В Эстонии А.К. Байов продолжил активную военно-научную работу. В числе многих тем, которые он разрабатывал, доминирует тема Первой мировой войны. В 1922 г. он составил курс лекций «Великая мировая война» (307 с.) и «Лекции по стратегии» (548 с.), подготовил «Историю мировой войны 1914-1918 гг. на франко-германском фронте». Особый интерес представляют его работы «Вклад России в победу союзников» и «Истоки великой мировой драмы». К великому сожалению, работы А.К. Байова по Первой мировой войне, как и все его творчество в эмиграции, не было известно
[60]
в Советском Союзе. Мало что о нем известно и в современной России.
  В 1920-е годы в европейских средствах массовой информации шла яростная полемика о причинах и виновниках Первой мировой воины. В свое время Версальский договор возложил вину за развязывание войны на Германию. В 1920-е годы общественное мнение Германии перекладывало эту вину на Францию, ее президента Пуанкаре. Социалисты многих стран, включая большевиков России, в числе прочих виновников войны настойчиво обвиняли империализм царской России. Эту версию особенно охотно поддерживали и усиливали представители бывшей Австро-Венгрии.
  Проанализировав экономическое развитие за 25 предвоенных лет, А.К. Байов сделал вывод: «Экономическое соперничество Англии и Франции, с одной стороны, и Германии - с другой, соперничество, на пути которого все преимущества были на стороне Германии, неминуемо должно было привести к войне, и эта война была наиболее необходима, а поэтому и наиболее желательна для Англии»{2}.
  Что касается России, то, по его мнению, ее промышленные интересы почти совершенно не сталкивались с германскими. В странах Дальнего Востока (Китай, Маньчжурия, Монголия, Корея), в Средней Азии, Персии и на Ближнем Востоке конкурентов России была не Германия, а Англия, Америка, Япония и Индия. Очевидно, что России, с точки зрения материальных интересов, война с Германией была не нужна. Но Россия была не проста субъектом, а субъектом международной политики.
  В то же время «неминуемо надвигавшаяся война между Англией и Францией, с одной стороны, и Германией – с другой стороны, должна была явиться в значительной степени борьбой за русский рынок, за влияние на него».
  А.К. Байов считает, что в числе причин, породивших войну, важную роль сыграли и факторы духовного порядка, в их числе такие, как пропаганда превосходства немецкой нации над другими, настойчивое «обоснование» права господства немцев над другими народами, культивирование идей германского мирового владычества, пропаганда войны как последнего средства спасения и высшего блага. Такого рода идеи имели широкое хождение в Германии, их исследовали и развивали историки и военные теоретики этой страны, провозглашали первые лица государства.
  Англия не занималась такого рода массовой подстрекательской, оскорбительной пропагандой, провоцирующей другие страны на ответные действия. Зато она вела тонкую и расчетливую линию во внешней политике. Суть ее, как считал А.К. Байов, в
[61]
следующем: «Англия, как показывает история, органически не может переносить сильного развития любого государства в том или ином отношении, и в случае если это происходит, то она как бы автоматически начинает противодействовать ему, настойчиво добиваясь своей цели»{3}.
  Действительно, Англия всегда проводила политику, учитывая объективную логику миро-военного движения исторического процесса, согласно которой мирные устремления государства рано или поздно сменяются на военные. Субъективная логика английской политики ближе к объективной логике исторического процесса. Это проявится и в ходе Первой мировой войны, на завершающем этапе которой Англия будет добиваться не только решительной победы над Германией, но и делать все возможное, чтобы Россия не вошла в клуб государств - победителей в этой войне. Если Россия вошла бы в этот клуб, то она имела бы все предпосылки стать самой мощной державой мира.
  Такого Англия допустить не могла. Именно в этих целях она позаботилась о том, чтобы в России произошла Февральская революция и в стране началась кровавая смута под благими лозунгами борьбы за свободу и демократию. Но при этом она будет скрывать свои действия и лицо, рядясь в друга, сожалеющего о том бедствии, которое обрушилось на Россию. Находившийся в Париже Н.Н. Головин будет этому верить, а находящийся в Ревеле А.К. Байов такую версию не примет. Он напишет: «Традиционный образ действия Англии теперь требовал, чтобы от войны, в значительной степени ею созданной, она пострадала бы возможно меньше, но выигрывала бы возможно больше»{4}. Английские политики думали о долгосрочных интересах своей страны, российские политики о них думали мало: одни не хотели, другие не умели. И нравственные императивы следовало адресовать своим, а не английским политикам и политикам других стран.
  Особое внимание А.К. Байов уделял изучению вклада России в победу союзников. Этот вклад огромен. При этом, «как всегда, Россия ни перед чем не останавливалась, ничего не жалела, чтобы остаться верной своему слову, сохранить свою честь и выручить из беды своего союзника»{5}. Это мнение подтверждается фактами из истории Первой мировой войны. Иначе поступали в этой войне ее союзники.
  Как и Н.Н. Головин, А.К. Байов много внимания уделял исследованию процесса разложения Русской армии в результате Февральской революции 1917 г. Но оценки и акценты у этих ученых разные. А.К. Байов резко осуждает эту революцию и ее деятелей: «Наша "передовая", "прогрессивная" интеллигенция, во главе которой стояли честолюбивые и мстительные до забвения
[62]
интересов Родины Милюковы и Гучковы, к которым примкнули по неразумению и глупому чванству Родзянки, а также мнящие себя государственными людьми другие члены так называемого "прогрессивного блока" Государственной Думы, - эта интеллигенция хорошо понимала, что с окончательной нашей победой над вековечным врагом Славянства, достигнутой армией, во главе которой непосредственно стоял Царь, у нас утвердится так им ненавистный "Царизм" и что только одно наше военное поражение может устранить этот "царизм" и дать им возможность захватить власть в свои руки»{6}.
  Россия заплатила за победу союзников очень дорогую цену. А.К. Байов писал: «Пользуясь этим, наши прежние союзники, наши недавние боевые соратники стараются забыть, что достижением окончательной победы в Мировой войне они обязаны героическим деяниям русской национальной армии; что их нынешнее благополучие в значительной степени построено на священной крови русского солдата и русского офицера; что самим своим существованием в настоящем виде они обязаны жертвам русского народа»{7}.
  Андрей Евгеньевич Снесарев (1865-1937) вступил на поприще профессиональной военной службы после окончания Московского университета в 1888 г. В Академии Генерального штаба учился в 1896-1899 гг. После ее окончания получил звание штабс-капитана, был причислен к Генеральному штабу и сразу же был направлен для изучения местности и страны по сложному горному маршруту из Средней Азии в Индию. После этого служил в штабе Туркестанского военного округа, командовал Памирским отрядом. Здесь же написал целый ряд военно-географических, военно-этнографических и геостратегических трудов. Пять лет после этого служил в Генеральном штабе, а с 1910 г. – начальником штаба сводной казачьей дивизии на границе с Австро-Венгрией. В этой должности он и вступил в Первую мировую войну. За годы этой войны командовал полком, исполнял должности начальника штаба дивизии, корпуса, командовал пехотными дивизиями и корпусом, 76 раз лично участвовал в боях. Воюющую армию кавалер ордена Св. Георгия IV и III ст. и многих других наград генерал-лейтенант Снесарев оставил после ее полного развала в конце 1917 г.
  В мае 1918 г. он был призван в Красную армию, последовательно создавал и командовал Северо-Кавказским военным округом, участком Завесы, Отдельной армией. В августе 1919 г. он был назначен начальником Академии Генерального штаба РККА, а с августа 1921 до 1930 г. был профессором Военной академии РККА, а также Военно-воздушной и Военно-политической академий.
[63]
  А.Е. Снесарев оставил большое наследие по Первой мировой войне как опубликованное, так и неопубликованное. Он был членом военно-исторической комиссии по изучению этой войны. Среди его опубликованных работ стоит отметить «Гримасы стратегии», в которой он раскрыл принципиальную разницу в подходах к стратегии ведения войны двух начальников Генерального штаба Германии – Фалькенхайна и Людендорфа.
  В годы войны А.Е. Снесарев вел дневник и систематически писал письма жене, в которых описывал военные события, свои размышления, ход боевых действий, исключая только то, что составляло военную тайну. Частично дневники его опубликованы. К сожалению, за некоторые периоды войны дневники не сохранились. Но сохранились письма этого времени. По существу, в этих материалах даны панорама войны и яркая детальная картина фронтовой жизни. Полная публикация этих материалов серьезно пополнит имеющуюся информацию о Первой мировой войне.
  Александр Андреевич Свечин (1878-1938) на путь военной профессиональной подготовки вступил в раннем детстве. Учился в кадетском корпусе, артиллерийском училище. Академию Генерального штаба окончил в 1903 г. По личной просьбе был направлен на Русско-японскую войну в 1904-1905 гг. После этом войны служил на западной границе империи. С 1908 г. – в Генеральном штабе. В годы перед Первой мировой войной стал одним из наиболее известных военных писателей России.
  Войну А.А. Свечин начал офицером по особым поручениям штаба Верховного главнокомандующего, затем полтора года командовал полком, формировал десантную дивизию, был начальником штаба армии. За командование полком получил звание генерал-майора, был награжден орденом Св. Георгия IV ст., другими боевыми орденами. После развала армии был не у дел. В 1918 г. поступил в Красную армию, исполнял разные должности, включая должность начальника Всероссийского Главного штаба, в конце 1918 г. был назначен преподавателем в заново формирующуюся Академию Генерального штаба РККА. Здесь развернулся его талант военного педагога и военного теоретика, началась личная дружба и родилось творческое содружество с А.Е. Снесаревым. Вместе с ним он участвовал в работе Военно-исторической комиссии по изучению Первой мировой войны. Этой войне в обширном творческом наследии Свечина, в котором насчитывается порядка 30 книг и около 700 статей, отведено заметное место.
  Государственно-политическая оценка этой войны как империалистической сужала Свечину, как и Снесареву, рамки ее изучения.
[64]
  И все же оба этих ученых стремились не отступать от исторической правды. К сожалению, как историки Первой мировой войны, они пока не изучены, и это серьезное упущение отечественной военно-исторической науки. Пришло время восполнить это упущение.
  Вообще, возвращение в отечественную военно-историческую науку Н.Н. Головина, А.К. Байова, А.Е. Снесарева и А.А. Свечина, несомненно, обогатит всю военно-историческую науку, особенно ее раздел о Первой мировой войне. Ныне для решения этой задачи имеются все предпосылки.
[65]

{1} Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. Жуковский - М., 2001. С.13.
{2} Профессор Байов Алексей Константинович. М., 2002. С.216-217.
{3} Там же. С.233.
{4} Там же. С.301.
{5} Там же. С.339.
{6} Там же. С.362-363.
{7} Там же. С.364-365.